Десятки больших и малых рек текут по Средне-Русской равнине. Одна из них - тихий Лух, неспешно несущий свои воды с севера на юг, через всю Ивановскую область. Здесь, среди многочисленных болот по берегам реки и озер возвышаются дюны - нагромождения песка, образованные ветром около ста тысяч лет назад. Дюны, часто соединенные между собой и занимающие обширные пространства, заросшие лесом, давали приют зверю и человеку. Сухие, недоступные весеннему паводку, имеющие удобный и безопасный подход к воде, дюны - или, как их здесь называют, "гривы” - более всего подходили нашим далеким предкам для поселений.
Люди, селившиеся на гривах, в процессе работы и жизнедеятельности ломали и теряли орудия труда, утварь, украшения и многое другое. Все это втаптывалось в землю, засыпалось песком и оставалось в почве в виде слоя с находками. Этот слой земли, археологи называют культурным слоем, который, собственно, и является памятником истории, свидетельством материальной культуры людей, его оставивших.
Исследование археологических памятников - дело хоть и увлекательное, но трудоемкое и ответственное. Раскопки чаще всего являются лишь вершиной айсберга. Основную часть работы, археологи вынуждены проделывать в кабинетах и библиотеках, складывая, словно мозаику, непонятные и маловыразительные детали в единую историческую картину. Более того, какие-либо качественные сдвиги в познании происходят только в результате совместных усилий многих исследователей самых разных специальностей.
На протяжении многих лет исследованием бассейна реки Лух занималась Верхневолжская экспедиция Института археологии АН СССР во главе с доктором исторических наук Д.А.Крайновым и его учениками – ивановскими археологами Е.Л.Костылевой, А.В.Уткиным, Е.М.Молодцовой и московскими учеными Л.В.Кольцовым и О.С.Гадзяцкой. В работах экспедиции довелось принять участие и автору этих строк.
Одним из результатов этих исследований стало открытие одного из древнейших среди известных нам поселений на территории Ивановской области - стоянки Малая Ламна-3, на озере Ламенском. Материалы раскопок 1983 года позволили отнести эту стоянку к эпохе среднего каменного века или, как его называют археологи, мезолита ("мезос” по-гречески - средний, а "литос” - камень).
Мезолит - очень интересная для ученых эпоха. Ледник отступил совсем недавно, а современный климатический период - голоцен - только начинался. Тысячелетиями налаженное хозяйство охотников на мамонтов разрушалось. Человек должен был приспосабливаться к новым условиям, строить новый образ жизни, создавать новое хозяйство.
Хотя ледник и отступил, климат в те времена был значительно холоднее, чем сейчас, и потому среди растительности преобладали холодостойкие растения - сосна, береза и другие. Можно сказать, что климат тогда был резко континентальным, отчего влажность была значительно меньше, чем сейчас. Ниже был и уровень воды в водоемах, поэтому стоянка Малая Ламна-3 занимает ныне полузатопленный, низкий песчаный мыс, образованный берегом озера и впадающей в него рекой Вокшей.
Люди той эпохи были бродячими охотниками, перемещавшимися вслед за своей добычей. Основным их занятием была охота на водоплавающую птицу, которая в изобилии водилась тогда в многочисленных озерах с чистой и холодной водой, оставшихся после отступления ледника и еще не успевших превратиться в болота. Охотились на птицу с помощью луков и стрел, несколько каменных наконечников, для которых были найдены при раскопках. С копьями и дротиками ходили на лесного зверя. Шкуры обрабатывали кремневыми ножами и скребками, очищая их от подкожного жира. Затем с помощью проколок и ниток из сухожилий и волоса шили из шкур одежду и пологи легких переносных жилищ, напоминавших чумы современных народов Севера.
Угольки, собранные на древнем кострище, позволили провести анализ на радиоактивные изотопы углерода. Результаты этого анализа в сочетании с особенностями находок позволили датировать стоянку 7-6 тысячелетиями до н.э.
Климат менялся - менялась окружающая человека среда, а вместе с нею - хозяйственный уклад, образ жизни, традиции.
В 5 тысячелетии до н.э по берегам рек, на дюнах появляются стойбища людей, живших уже в неолите - новом каменном веке. От своих предшественников они отличались тем, что умели изготавливать глиняную посуду. Посуда эта представляла собой сосуды, похожие на яйцо со срезанной макушкой. Иногда такие сосуды достигали значительных размеров - до полуметра в диаметре - и вмещали в себя до двух ведер воды. Керамика в те времена изготавливалась достаточно грубая. Гончарных печей для ее обжига еще не было. Посуду обжигали прямо в кострах. Чтобы в процессе обжига сосуды не растрескались, в глину добавляли всевозможные примеси. В качестве примесей использовали песок, мелкий камень (дресву), дробленые раковины, растительные волокна и даже толченую керамику (шамот).
Гончарный круг тоже не был известен и сосуды делались следующим способом. Сначала из глины раскатывались длинные тонкие колбаски - жгуты, которые затем укладывались друг на друга, вчерне воспроизводя форму сосуда. Швы между жгутами заглаживались. Маленькие сосуды выдавливались из одного куска глины. Затем на сосуд наносился специальными штампами орнамент в виде треугольников, ромбов, елочек, ямок. Орнаменту в те времена придавали большое значение. Символы, изображающие духов-покровителей рода, защищали содержащуюся в сосудах пищу от воздействия злых духов. У каждого племени, у каждого рода был свой орнамент - свои изображения духов, что, кстати, и позволяет археологам прослеживать этнические изменения на той или иной территории.
К эпохе раннего неолита в бассейне реки Лух относится стоянка Шадрино-4, которая находится недалеко от озера Шадрино и деревни Гоголи, на границе Южского и Пестяковского районов, на берегу древней, ныне полностью заросшей протоки.
Раскопки показали, что орудия из камня были так похожи на орудия предыдущей эпохи, что если бы, не крохотные кусочки керамики, свидетельствующие о появлении гончарного ремесла, мы, наверное, отнесли бы эту стоянку к эпохе мезолита.
Совсем небольшие изменения в технологии и хозяйственном укладе, показывают нам, как медленно двигался прогресс. Прошло еще несколько тысячелетий, прежде чем хозяйство неолитических племен приобрело качественно иной уровень.
В 4 тысячелетии до н.э. продолжается дальнейшее увлажнение и потепление климата. Широкое распространение получают влаголюбивые смешанные леса и дубравы. Вместе с типом лесов изменяется и животный мир. Все это заставляет человека приспосабливаться к изменившимся условиям, меняя тип своего хозяйства.
Наиболее типичными находками, относящимися к этому времени, являются обломки сосудов с орнаментом из оттиснутых гребенок и ямок, внешне похожие на куски сот. Такие черепки можно чаще всего встретить у среза воды на берегах самых высоких дюн Лухского Полесья, куда, спасаясь от затоплений при поднятии уровня воды, люди переносили свои поселения.
Внешне сосуды почти не изменились. Зато очень сильно меняется техника изготовления каменных орудий. Улучшается, становится более тщательной обработка изделий из кремня. Частые находки теперь - каменные шлифованные топоры и тесла - неизменные спутники лесного жителя. Шлифованным каменным топором, на изготовление которого требовалось, как показал эксперимент, 30 часов рабочего времени, можно было перерубить ствол диаметром 10 сантиметров всего за минуту! С помощью топора человек построил себе настоящий ДОМ, который защитил его от зимней стужи, болотного гнуса, ночных страхов и, что самое главное, дал ему уверенность в будущем.
Остатки такого капитального жилища были обнаружены в 1969 году недалеко от деревни Рыбино Палехского района, на мысу или, как здесь говорят, на "стрелке”, при впадении древнего русла реки Люлех в Лух.
Жилище это представляло собой полуземлянку овальной, в плане, формы, площадью около 9 квадратных метров. Вдоль стен были устроены деревянные лежанки, а в центре - очаг.
Естественно, такое жилище с собой в кочевье не возьмешь. И бросить его жалко. И, может быть, это чувство собственности становится поводом к возникновению нового типа хозяйствования неолитических племен - охотничье-рыболовно-собирательского, связанного с сезонными миграциями.
Если мы обратимся к сведениям этнографов, изучающих жизнь и быт малых народов таежного Севера, то мы увидим очень интересную картину. Эти малые народы, будучи полукочевниками, зимой жили в стационарных, сравнительно благоустроенных поселках, а летом перебирались на временные стойбища. Стойбища находились в непосредственной близости от охотничьих, собирательских и рыболовных угодий. За сезон стойбища несколько раз менялись, для того, чтобы не разорять угодья.
Вероятно, то же самое было и в наших краях во времена неолита. Стационарный поселок с теплыми полуземлянками находился на мысу при впадении Люлеха в Лух, а временные стойбища - по берегам реки возле нынешнего Мыта, на гривах Клячино, Поляна, Толстуха, Орефино, по берегам озера Шадрино.
Изучая остатки материальной культуры племен, населявших берега Луха, археологи обратили внимание и на то, что, на некоторых стоянках попадаются изделия из кремня необычного для этих мест черного и сиреневого цветов.
Местные первобытные умельцы изготавливали орудия, в основном, из кремня желтого, коричневого, красноватого и белесого цветов. Кремень этот добывали, раскалывая обыкновенные валуны, которые и сейчас в изобилии встречаются у нас во многих местах. Но валунный кремень хрупок, и изделия из него некачественны. Поэтому, древние мастера старались заполучить качественное сырье, каковым был кремень, добытый из меловых и известняковых отложений.
Ближайшие отложения мела и известняка, содержащие кремень, находятся далеко от здешних мест - в верховьях Оки и на Средней Волге, а также в верховьях Волги, на территории нынешней Тверской области. Кремневые желваки, выломанные из известняка, обкалывали и очищали на месте. Кремень развозили уже полуобработанным, в заготовках, чтобы не везти лишнего груза.
В середине 3 тысячелетия до н.э. на берегах Луха появляются поселения волосовцев. Имя свое эти племена получили по названию села Волосова около Мурома, где было впервые обнаружено их поселение. Коренное отличие памятников этой культуры - наличие керамики, толстостенной, рыхлой, с примесью в глине толченых раковин пресноводных моллюсков и растительных волокон. Кремневые орудия, найденные в волосовских слоях, тоже отличаются от таковых предыдущих культур. Волосовцы добились такой виртуозной обработки камня, что наконечники стрел, сверла, проколки, ножи смотрятся как ювелирные изделия. На волосовских поселениях нередки находки выполненных из кремня фигурок зверей, птиц, человечков.
Волосовцы пришли в наши края с берегов Оки и Средней Волги и прочно обосновались на берегах Луха. Именно с ними здесь связан своеобразный демографический взрыв. Слои с остатками волосовской культуры присутствуют практически на всех известных нам археологических памятниках бассейна реки Лух. Причем именно к ним относится наибольшее число находок.
Почему же так случилось? В чем причина этого процветания? Для этого пришлось еще раз внимательно посмотреть материалы раскопок разных лет. Изучив их и наложив на карту бассейна реки Лух, мы сможем увидеть следующее.
В среднем течении Луха, на расстоянии (по прямой) двадцати километров друг от друга, в урочищах Стрелка и Дубки, при впадениях в Лух речек Люлех и Исток соответственно, археологи обнаружили два стационарных волосовских поселка.
На одном из них, на поселении Стрелка (открытом Н. М. Романовым - мытским краеведом и основателем Мытского музея) в 1967-69 годах проводились широкомасштабные раскопки.
Раскопки вскрыли остатки трех больших полуземлянок прямоугольных очертаний. Жилища имели перекрытия из деревянных плах и крыши из бересты и ветлы. Внутри жилищ были обнаружены очаги и зольники - неглубокие ямы, расширявшиеся книзу, заполненные углем и золой и служившие, видимо, для обогрева жилищ. Жилища эти имели крытый спуск к воде и были соединены друг с другом переходами.
Количество находок на Стрелке поражает своим изобилием. Было обнаружено большое количество орудий из камня - топоры, тесла, ножи, наконечники стрел и копий, скребки, сверла и многое другое. Во влажной почве хорошо сохранились орудия из кости - гарпуны, иглы, рыболовные крючки, долота, шилья, кочедыки, игольники, украшения-подвески, даже флейта! Удивительно обилие костей животных - лосей, северного оленя, медведей, бобров, куниц, кабанов и птиц. Непривычна величина осетровых и сомовых костей - такие рыбины сейчас уже не ловятся!
Волосовское хозяйство, основанное на сезонных миграциях, в сложившихся природных условиях было весьма эффективно. Вооруженные великолепными орудиями, мужчины успешно охотились. Женщины с помощью костяных и каменных мотыг, серпов, сделанных из рога, со вставленными в него острыми пластинками кремня, заготавливали огромное количество различных плодов, кореньев и ягод. Оставалось время для творчества и досуга. Отсюда такое количество каменных и костяных поделок и украшений, музыкальные инструменты. Словом, это был «золотой век» охотников и рыболовов!
Выше не зря было упомянуто расстояние между поселками в урочищах Дубки и Стрелка. Дело в том, что по подсчетам ученых коллективу охотников в 30 человек (а, видимо, такова была численность населения поселков), для нормального прокорма и хозяйственных нужд, необходима территория площадью в 300 квадратных километров. Это примерно площадь круга радиусом 10 километров. Стык владений двух родов, населявших Дубки и Стрелку, приходился как раз на район озера Шадрино, где мощность слоев с волосовскими находками заметно падает. Из этого можно сделать вывод, что экологические системы в исследуемом районе оказались предельно загруженными.
Тут на исторической сцене появляются фатьяновцы, сыгравшие роль катализатора процесса, разрушившего старый привычный уклад и создавшего новый.
Племена фатьяновцев, получившие свое название по могильнику около деревни Фатьяново в Ярославской области, пришли в наши края с юго-запада в начале 2 тысячелетия до н.э., подталкиваемые изменениями в природе, которые передвигали необходимую для их хозяйства границу лесостепи на север. Фатьяновцы были скотоводами. Они разводили овец и свиней, для которых лучшим местом выпаса были лесные поляны и опушки.
Эти племена в наших краях известны по каменным сверленым топорам, найденным при вспашке на полях, и могильникам, располагавшихся на высоких холмах. В бассейне реки Лух такой могильник находится около бывшей деревни Сковородино Пестяковского района. При его раскопках были найдены типичные для фатьяновцев орудия и утварь - каменный сверленый топор и сосуд шаровидной формы с высоким, прямым и широким горлом, украшенным зигзагообразным орнаментом.
Появившись в наших местах, они не составили конкуренции волосовцам, жившим в долинах рек и занимавших вполне определенную природную нишу. В отличие от них фатьяновцы поселились на водоразделах, где было много обширных лугов с травою для овец и дубрав с желудями для свиней. Да и гнуса там было меньше.
Конечно, столкновения между пришельцами и местными охотниками были, но не по злому умыслу. Завидев пасущуюся скотину, волосовцы убивали ее, полагая, что овца или свинья принадлежит тому, кто ее убил. В свою очередь гнев и жажда справедливости заставляли фатьяновцев хвататься за топоры, которые они до этого использовали в мирных целях - для постройки хижин, загонов для домашних животных и рубки ветвей на зимний корм скоту.
Но постепенно все уладилось. Волосовцы стали с интересом присматриваться к хозяйству своих соседей, и даже кое-что у них перенимать. В конце существования волосовской культуры на поселении Стрелка появляются свиньи, которых заводили весной, летом откармливали и осенью забивали. Так волосовцами был сделан первый шаг к производящему хозяйству.
Но и фатьяновцы тоже не стояли на месте. Перед тем, как сойти с исторической сцены, они успели обзавестись коровами и лошадьми и познакомили волосовцев с изделиями из меди, которыми они иногда пользовались. Правда, медных предметов было очень мало, поскольку медь приходилось завозить со Средней Волги, где находились медистые песчаники. Так, например, на волосовской стоянке Ванино около Мыта был найден кусочек медной проволоки, использовавшийся как украшение.
Казалось, обоюдному процветанию не будет конца. Но тут вмешалась природа. Началось новое похолодание при одновременном повышении влажности. Это означало приход долгих зим, весен с обильными и длительными паводками. Лето было коротким, осень – дождливой.
Стали изменяться леса. Вместо широколиственных пород теперь доминируют береза и ель. Меняется и фауна. Человек, всецело зависящий от природы, оказался в очень тяжелых, непривычных условиях. Дожди, низвергавшиеся с неба, казались ему вселенским потопом.
После расцвета неолитической "цивилизации” происходит снижение численности населения. На берегах реки Лух археологам попадаются лишь единичные находки, по которым мы можем судить о людях, живших здесь в 1 тысячелетии до н.э. Признаки поселений этого времени в культурных слоях столь невыразительны, что датировать их можно только по немногим фрагментам "сетчатой” или "текстильной” керамики, называемой так потому, что орнамент ее похож на оттиск грубой, похожей на рогожу ткани.
Материал, собранный в урочищах Клячино, Поляна, Толстуха, дает мало сведений о занятиях живших здесь людей. Лишь по аналогии с другими памятниками культуры с "сетчатой” керамикой можно предположить, что жители этих селищ занимались скотоводством, разводя лошадей и коров. Кроме того, именно в эту эпоху люди в наших краях начинают заниматься земледелием.
Для этого на участках, отведенных под пашни, вырубался и выжигался лес, а на удобренной золой и взрыхленной бороной-суковаткой или мотыгами почве высевался ячмень - самый неприхотливый злак. Такой вид земледелия называется подсечным, и возможен только при малой плотности населения и наличии обширных лесных пространств, поскольку через несколько урожаев почва истощалась, и приходилось вырубать и выжигать новые участки.
Вырубка лесов под пашни потребовала качественно нового орудия. Им стал железный топор. В середине 1 тысячелетия до н.э. в наших краях люди начинают выделывать из местной болотной руды железо. Из железа кроме топоров ковались ножи, серпы, наконечники стрел и копий. Но все же кость и камень из-за своей доступности и распространенности по-прежнему довольно широко употреблялись.
Шло время. Упорный труд из года в год, из столетия в столетие закладывает основы нового расцвета. У людей образуются излишки. Богатство порождает зависть и желание его отнять. Это в свою очередь заставляет людей защищаться. И тогда появляются первые укрепления.
Одним из таких укреплений является городище около села Лукино.
"Владимирские губернские ведомости” в 1853 году писали, что "городище при Лукине было некогда загородным домом какого-либо из Князей Пожарских”. И, видимо, слава княжеского дома привлекла внимание местных кладоискателей. Когда археологи пришли на городище, оно все было в ямах. Ямы эти рылись в течение столетий, тут были и свежие, и затянувшиеся старые. Но все же место для нормальных исследований старатели оставили.
Совершим набольшую прогулку по городищу. Оно небольшое, в плане напоминает ромб со сторонами 30 на 40 метров. В поселке с такой площадью могло жить человек 30, не более. Городище располагается на высоком, крутом берегу, мысом выступающем в пойму реки. Лух в древности протекал под самым городищем, а сейчас - в спрямленном русле, метрах в трехстах к востоку. С мыса открывается великолепный обзор на долину реки, вверх и вниз по течению, что позволяло нашим предкам загодя видеть приближающихся врагов.
С севера поселение защищалось высокими и крутыми берегами, а с юга - с напольной стороны - был вырыт ров и насыпан вал с узким проходом. В древности на валу был устроен частокол из бревен. К частоколу вплотную, иногда даже заменяя его, примыкали стены срубов, в которых жили поселенцы.
Но вернемся к раскопкам. Находки здесь крайне редки - в основном, фрагменты керамики. Некоторые из обломков ошлакованы - значит, они побывали в огне, может быть, даже в пожаре. В пользу последнего говорят и редкие угольки, замеченные в культурном слое. Видимо, жителям не повезло, и поселок был сожжен в один из набегов. Невыразительность находок позволила лишь примерно датировать время функционирования городища - 1 тысячелетие н.э. Но кто здесь жил, чем занимались жители поселка, оставалось тайной.
Старушки из села Лукино рассказывали, что "давно еще” на городище кто-то из местных жителей выкопал "саблю”. Следы этой "сабли”, конечно, затерялись. Однако известно, что сравнительно недалеко отсюда, при раскопках могильника около села Хотимль, относящегося ко второй половине 1 тысячелетия, в могиле воина был найден меч явно неместного происхождения. Меч по форме был похож на мечи, которыми пользовались конники степного Поволжья. Там на юге в употреблении были и однолезвийные, изогнутые мечи, похожие на сабли.
Находка такого меча подтвердила бы наличие тесных торговых связей наших мест со Средним Поволжьем в середине 1 тысячелетия. Впрочем, тот меч мог быть и трофеем кого-либо из жителей поселка, взятым в схватке со степняком, проникшим в лесные края во время набега. А такие походы и столкновения были нередки в те времена, известные в исторической литературе как "эпоха великого переселения народов”.
В этот период торговля со Средним Поволжьем велась довольно интенсивно. Там находились выходы медистых песчаников, из которых добывали медь, необходимую при изготовлении украшений. И так же, как сейчас штамп "Made in...” точно скажет нам, где изготовлена та или иная вещь, так и в те времена женские украшения были своеобразной визитной карточкой народа.
Как это ни прискорбно, но красоту древних красавиц археологам приходится угадывать, вглядываясь в пустые глазницы черепов. Но все же спустя века их забытая красота помогла раскрыть тайну тех, кто жил на городище Лукино. Отгадка была погребена в могильнике, находившемся в урочище с символическим названием "Ключ”, около деревни Кочкино Палехского района.
Раскопки, произведенные ивановским археологом Е.Н.Ерофеевой в 1959-62 годах, открыли около Кочкина 37 погребений. Некоторые из погребенных были кремированы, от некоторых остались лишь части скелетов, но главное - всех сопровождал богатый инвентарь. И если инвентарь мужских погребений включал оружие и конскую сбрую, то женские погребения - медные украшения. Это были бронзовые венчики, подвески в виде утиных лапок и колокольчиков, браслеты, перстни и многое другое.
Кочкино и Лукино находятся недалеко друг от друга. Если погребенные в могильнике и не являлись непосредственными жителями Лукина городища, то уж во всяком случае, были их соседями и родственниками, если учитывать малую численность населения той эпохи. В пользу этой гипотезы говорит и примерно одинаковое время функционирования городища (вторая половина 1 тысячелетия) и могильника (VIII век).
Женские украшения могильника позволили определить этническую принадлежность населения Лухского Полесья второй половины 1 тысячелетия. Этот народ известен нам по древнерусским летописям под именем мурома.
Мурома был одним из финских народов, населявших в те времена лесное Поволжье, родственным современным финнам, мордве, марийцам, эстонцам. Основная территория его расселения приходилась на низовья Оки, и память от него сохранилась в названии города Муром.
Основой хозяйства муромы было, как и в предыдущие столетия, подсечное земледелие, которое при малой плотности населения обеспечивало хороший урожай. Занимались они и скотоводством, разводя лошадей, коров, мелкий скот. Значительного совершенства достигло ремесло - металлообработка, ювелирное дело, гончарство. И хотя поволжские финны не знали гончарного круга, посуда, вылепленная ими, была добротна и удобна.
Казалось, все идет хорошо. Но беда пришла неожиданно и совсем не оттуда, откуда ее можно было ждать.
Поволжские степняки хоть и воевали с финнами, но были в них заинтересованы как в поставщиках "даров леса”. Кроме того, они сбывали им плоды своего труда и металл, которые добывали на своей территории.
Первый удар был нанесен киевским князем Святославом, который прошелся в 965-968 годах "огнем и мечом” по Волжской Булгарии и Хазарии, занимавшим территории Среднего и Нижнего Поволжья. Затем русские князья устанавливают контроль на Волжском торговом пути. Финские князья, воспользовавшись ослаблением степняков и русскими усобицами, также совершают походы на Булгарию и на Русь. Из набегов возвращались не все.
Таким образом, племя лишалось части своих лучших мужчин. Оставшиеся не в силах были содержать оказавшиеся без кормильцев семьи. Женщины вынуждены были связывать свою судьбу с появляющимися в этих местах славянскими поселенцами. К этому времени, к XI-XIII векам, относится селище около деревни Ванино близ Мыта. В ходе раскопок были обнаружены обломки древнерусских - круговых - и местных, муромских - лепных - сосудов, шумящая подвеска - женское украшение муромы и многое другое. Находки позволяют судить о смешанном русско-муромском населении этого селища.
Через три-четыре поколения люди забывали о своих финских корнях и искренне считали себя русичами. Так из маленьких, частных поступков складывалась история.
Мурома исчезла. Правда, она оставила память о себе в географических названиях. Взглянув на карту, мы увидим, что названия рек бассейна Луха оканчиваются на -Х (Таих, Люлех, Ландех, Сезух и т.д.), тогда как реки других прилегающих к нему регионов имеют или русские названия или оканчиваются на -МА (искаженное финское -МАА), что подразумевает несколько иную языковую основу. К тому же такая концентрация финских названий свидетельствует о том, что муромский элемент еще долго здесь не растворялся. Отчасти этому способствовало и то, что русские поселенцы не стремились обратить мурому в свою веру. Да и какая вера была у пришлых славян? Сюда, в глушь, приходили те, кого на родине - на Руси - христиане пытались отвратить от веры отцов - от язычества. Здесь славяне-язычники находили братьев по вере - язычников-финнов, которые поклонялись тем же богам, только под другими именами. Недаром в XI веке по лесному Поволжью прокатилась волна языческих бунтов против христиан, возглавляемых языческими жрецами-волхвами.
О неспокойном характере местного населения свидетельствует постройка в XIV веке крепости Лух, остатки которой в виде вала и рва сейчас находятся на территории современного поселка с тем же названием. Но на сей раз, беспокойство это вызывалось не только и не столько религиозными противоречиями, сколько опять изменениями в природе.
После потепления на рубеже 1 и 2 тысячелетий, началось новое похолодание, названное учеными-гляциологами "малым ледниковым периодом”, которое длилось до XIX века. Вновь, как и две с половиной тысячи лет назад, на наших предков обрушились долгие зимы, слякотные весны и осени. Все это усугублялось татарскими набегами и междоусобицей. Снова, перед людьми встал выбор - погибнуть или приспосабливаться к новым условиям. Народ, естественно, немного побунтовал, но потом, взятый за горло московскими государями, одумался, задумался, засучил рукава и стал менять свой жизненный уклад.
Плотное заселение земель потребовало более интенсивного использования пашен. От подсечного земледелия люди переходят к переложному, а затем и к трехпольному севообороту. Начиная с XV века, крестьяне используют постоянные поля с чередующимися яровыми и озимыми посевами и одногодичным оставлением участка под паром. Такая более интенсивная система полеводства может полноценно функционировать только при условии регулярного внесения в землю удобрений и, поэтому теснейшим образом связана со скотоводством. Сбор навоза, единственного в ту пору удобрения, требовал перехода к стойловому содержанию скота и перехода, тем самым, к правильному животноводству.
Новые формы земледелия и скотоводства потребовали иных орудий труда. Бороны-суковатки, способные лишь присыпать землей и золой высеянные семена, заменяются сохами с железными наконечниками-сошниками, серпы при сборе урожая заменяются более производительными косами и т.д. Все это потребовало перестройки ремесла в соответствии с появляющимися потребностями.
Возникающий хозяйственный и жизненный уклад способствовал возникновению новых отношений социального и этнического планов. Так из поволжских финнов и русичей в глуши Волго-Окского междуречья в тяжком труде рождался новый народ - великороссы.
А еще через пару столетий крестьянин, живущий на берегах Луха, был уже твердо уверен, что жившие до него здесь люди были такими же русскими, как и он сам, что так было и будет вечно. И в этом он был, пожалуй, прав, потому что корни его народа так глубоко уходят во взрастившую его землю, что иногда бывает трудно понять, где начало, а где конец, где причина, а где следствие.
© Рисунки автора
